Юридические услуги, адвокат, закон, юрист, суд, консультация, развод

Строительство относится к числу ведущих отраслей и во многом помогает решению социальных и экономических задач развития всей экономики. Столкновение публичного и частного интереса в сфере строительства неизбежно. Это связано с необходимостью проведения государством своей фискальной, экологической, социальной и экономической политики, выполнением контрольно-надзорных функций.
Система контрольных полномочий государства в области строительной деятельности носит комплексный характер и предполагает разнообразные меры, такие как: проведение обязательной государственной экологической экспертизы, стандартизация, сертификация, лицензирование, - такими методами государство осуществляет контроль в области проектирования, реконструкции и строительства зданий и сооружений.
Лицензирование относится к разрешительному режиму административно-правового регулирования хозяйственной деятельности и представляет собой систему требований и условий, выполнение и соблюдение которых необходимо для разрешения заниматься тем или иным видом хозяйственной деятельности. В связи с тем что строительная деятельность сопряжена с риском для жизни и здоровья граждан, угрозой экологическому благополучию, многие государства используют лицензирование в качестве механизма контроля за деятельностью застройщиков.
Анализируя контрольные полномочия государства в сфере строительства, Гудова Е.А. отмечает, что посредством механизма лицензирования государство "отсекает некомпетентных подрядчиков, которые из-за отсутствия навыков могут нанести вред интересам, защищаемым государством и закрепляемым в Конституции РФ - право на благоприятную окружающую среду, личные права граждан (жизнь, здоровье, безопасность)

Во многих цивилизованных странах административное преследование нарушителей законодательства отнесено к одной из наиболее важных функций механизма государственного принуждения. Не является в этом смысле исключением и Российская Федерация.
Целям такой формы преследования лиц, нарушающих установленный публичными властными структурами порядок, служит как наложение разумного, соответствующего степени общественной опасности совершенного проступка наказания на виновных лиц в рамках реализации принципа неотвратимости ответственности, так и предупреждение подобных и иных правонарушений, включая преступления, привлекаемым к ответственности лицом, а также другими гражданами.
В этой связи установленную государством процедуру привлечения виновных к административной ответственности необходимо рассматривать и через призму профилактического влияния на состояние законности в той или иной сфере общественных отношений, в том числе в области жилищных правоотношений, где государство считает целесообразным поддерживать определенный правопорядок, а также принимать меры к защите прав, свобод и законных интересов граждан.
Согласно Конституции РФ каждый имеет право на жилище, оно неприкосновенно и никто не может быть произвольно лишен его. Органам государственной власти и местного самоуправления предписано поощрять жилищное строительство, создавать условия для осуществления права на жилище. Малоимущим, иным указанным в законе гражданам, нуждающимся в жилище, оно предоставляется бесплатно или за доступную плату из государственных, муниципальных и других жилищных фондов в соответствии с установленными законом нормами (ст. ст. 25 и 40).

Аварийность на автомобильном транспорте - одна из острейших социально-экономических проблем большинства стран мира. На состоявшейся в октябре 2003 г. с участием представителей МВД России дискуссии в Организации Объединенных Наций по вопросам обеспечения безопасности дорожного движения говорилось о глобальном кризисе в дорожной безопасности. В документах ООН была подтверждена актуальность и международная значимость данной проблемы. Ежегодно во всем мире на дорогах гибнет 1 млн. 260 тыс. человек, а всего в результате дорожно-транспортных происшествий (ДТП) более 10 миллионов погибают и получают ранения. По информации Всемирного банка, экономические потери составляют около 500 миллиардов долларов в год <1>. За последние пять лет эта статистика почти не изменилась.

В теории уголовного права существуют две сложившиеся точки зрения на конструкцию соучастия. Первая исходит из признания акцессорного (несамостоятельного) характера соучастия, вторая рассматривает соучастие как самостоятельную форму преступной деятельности. На наш взгляд, указанные теории соучастия не позволяют обосновать ответственность соучастников, не выполняющих объективную сторону состава преступления. В этой связи представляется необходимым разработать и обосновать системную теорию соучастия, основные положения которой состоят в следующем. Соучастие представляет собой систему, обладающую интегративными свойствами. Это означает, что действия отдельного соучастника (даже исполнителя) не могут причинить преступный результат. Преступный результат причиняет объединение соучастников (система соучастия), поэтому он является общим для всех соучастников. Ответственности за него подлежат все соучастники независимо от той роли, которую каждый играл в совершении преступления. Следовательно, и состав преступления в соучастии должен устанавливаться общий. Ведь соучастники и фактически, и юридически совершают одно преступление.
В свою очередь, общий состав преступления в соучастии отнюдь не исключает возможности определять ответственность соучастников в зависимости от характера и степени фактического участия каждого из них в совершении преступления.
Н.С. Таганцев убедительно обосновывал совместность причинения при соучастии: "Как в оркестре нельзя приписать одному лицу исполнение музыкального произведения, так и при соучастии невозможно выделить единственного причинителя общего результата

В соответствии со ст. 2 Конституции Российской Федерации человек, его права и свободы являются непосредственно действующими, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина являются обязанностью государства. В развитие данного положения каждому лицу предоставлена возможность получения квалифицированной юридической помощи, в том числе и бесплатной (ч. 1 ст. 48 Конституции).
Вышеуказанные конституционные стандарты в полной мере отражены в новом уголовно - процессуальном законодательстве. Так, в УПК РФ в виде развернутой системы нормативных требований представлены такие принципы, как уважение чести и достоинства личности (ст. 9), неприкосновенность личности (ст. 10), охрана прав человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст. 11), презумпция невиновности (ст. 14), состязательность сторон (ст. 15), обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту (ст. 16) и др.
Данные положения конкретизированы в иных, более частных, нормах. Несомненным достижением демократии является предоставление защитнику возможности собирать доказательства в порядке, установленном ч. 3 ст. 86 УПК РФ, т.е. посредством получения предметов, документов и иных сведений; опроса лиц с их согласия; истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии.
Вместе с тем процитированная норма говорит скорее о результатах деятельности защитника по собиранию доказательств. Механизм же выявления, обнаружения защитником доказательственной информации, к сожалению, в УПК РФ отсутствует. Это может породить как некритичное отношение к любым доказательствам, которые защитник пытается ввести в уголовный процесс, так и, наоборот, предвзятое критиканство, стремление признать такие доказательства недопустимыми во что бы то ни стало.
Поэтому следует признать, что необходимо придание некоей "векторности" всей деятельности защитника по формированию доказательственной базы по уголовному делу. Представляется, что будет выглядеть целесообразным признание за защитником права самостоятельно осуществлять деятельность по поиску доказательств в интересах своего подзащитного, т.е. поисковую деятельность.
Можно провести ряд аналогий между данной деятельностью и розыскной деятельностью следователя. Вместе с тем не следует забывать об общей правозащитной направленности первой и изобличительной - второй. Кроме того, розыскная деятельность следователя тесно соприкасается (но не переплетается) с оперативно-розыскной деятельностью органов, наделенных соответствующими полномочиями, чего нельзя сказать о поисковой деятельности защитника.
Следует жестко увязать поисковую деятельность с ее объектами. Представляется, что ими могут быть: 1) потенциальные свидетели; 2) предметы, которые впоследствии будут признаны вещественными доказательствами; 3) документы, если содержащаяся в них информация имеет значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу; 4) иные носители доказательственной информации.
Законодатель в п. 1 ч. 3 ст. 86 УПК РФ, на наш взгляд, осознанно предоставил защитнику право собирать доказательства в том числе "путем получения иных сведений". Тем самым еще раз подтверждена возможность защитника использовать "иные не запрещенные Кодексом средства и способы защиты" (п. 11 ч. 1 ст. 53 УПК РФ).
Итак, мы пришли к выводу о допустимости и желательности поисковой деятельности защитника. По каким же направлениям она может осуществляться? Ответ на этот вопрос можно получить, давая перспективную оценку ее результатов с точки зрения относимости доказательств, которые могут быть получены. К сожалению, ст. 88 УПК РФ лишь упоминает об относимости доказательств, но не раскрывает данного их свойства ни в положительном, ни в отрицательном аспектах (как это сделано в отношении допустимости доказательств в ст. 75 Кодекса). Поэтому приходится обращаться к теоретическим работам, в которых определено данное понятие. Не вдаваясь в дискуссии по данному вопросу, отметим, что доказательства могут быть признаны относимыми, если они позволяют установить обстоятельства, входящие в предмет доказывания, а также иные сведения, при помощи которых могут быть разрешены вопросы, связанные с доказыванием по конкретному уголовному делу.
Нельзя требовать от защитника, чтобы его поисковая деятельность носила односторонний характер. Однако при обнаружении им доказательств, тем или иным образом изобличающих положение его подзащитного, на эти сведения должны в полной мере распространяться положения, гарантирующие незыблемость адвокатской тайны (ст. 8 Федерального закона от 31 мая 2002 г. "Об адвокатуре и адвокатской деятельности в Российской Федерации"). Негласное сотрудничество адвоката с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, категорически запрещено (ч. 5 ст. 6 вышеуказанного Закона).
За защитником следует признать право самостоятельно выдвигать и проверять версии совершенного преступления, особенно в случаях, когда опровержение версии стороны обвинения однозначно свидетельствует о невиновности подзащитного. Так, если защитник установил наличие алиби у своего подзащитного, которое впоследствии не было опровергнуто следователем, непричастность лица к совершению преступления считается доказанной.
Дискуссионным видится вопрос о том, может ли защитник доказывать невиновность подзащитного путем сообщения следователю информации о причастности иного лица к совершению преступления. По нашему мнению, при получении подобной информации защитник вправе пользоваться ею по собственному усмотрению, принимая во внимание тот факт, что он, как и любой гражданин, несет уголовную ответственность за укрывательство лишь особо тяжких преступлений (ст. 316 УК РФ). Однако если такая информация позволяет устранить уголовное преследование в отношении подзащитного, защитник вправе официально (но не путем контакта с оперативными сотрудниками) сообщить о том, что деяние было совершено иным лицом.
Поиск предметов, документов и иных сведений защитник может производить, не дожидаясь окончания следственных действий. Но при обнаружении относящихся к уголовному делу сведений защитник должен по возможности обращать на них внимание следователя путем направления ходатайства и присутствовать при производстве соответствующего следственного действия. Хотя закон и не налагает на защитника такой обязанности, это впоследствии может снять вопрос о недопустимости доказательств (ст. 75 УПК РФ).
Если те или иные обвинительные доказательства стали официально известны защитнику, свою поисковую деятельность он может направить на получение других доказательств с тем, чтобы впоследствии предложить следователю сопоставить их с имеющимися в уголовном деле в порядке ст. 87 УПК РФ.
Защитник может посредством направления запросов, опроса лиц с их согласия выяснять место пребывания свидетелей, которые, по его мнению, будут давать показания о невиновности или меньшей виновности лица, подозреваемого либо обвиняемого в совершении преступления. Эта деятельность не должна расцениваться как попытка вмешательства в процесс расследования преступлений и тем более как желание защитника осуществить подкуп или принуждение свидетеля к даче показаний или уклонению от дачи показаний (ст. 309 УК РФ).
При осуществлении поисковой деятельности защитник должен иметь самый широкий доступ к средствам массовой информации. Их помощь возможна, например, при установлении очевидцев дорожно-транспортного происшествия, иного преступления, совершенного в общественном месте. Может быть дано объявление с целью выявить лиц, которые подтвердят алиби подзащитного. Конечно, это не означает, что любой обратившийся к адвокату гражданин сразу же будет зачислен в разряд свидетелей. Его показания должны быть тщательно проверены должностными лицами уголовного судопроизводства и использованы только в случае их непротиворечивости всей совокупности собранных по данному уголовному делу доказательств.
В ряде случаев защитник может выполнять поисковые действия, направленные на собирание сведений о потерпевшем. Например, это вполне допустимо в ситуациях, когда лицо обвиняется в совершении хулиганства (ст. 213 УК РФ), а установление неприязненных отношений между потерпевшим и обвиняемым вызовет необходимость переквалифицировать деяние на менее тяжкое (умышленное причинение легкого вреда здоровью - ст. 115 УК РФ). Однако защитник не вправе собирать сведения о потерпевшем, которые не имеют отношения к инкриминированному его подзащитному деянию, лишь с целью опорочить потерпевшего в глазах следователя, прокурора и суда. Так, не являются доказательством невиновности лица, обвиняемого в совершении изнасилования, сведения о том, что потерпевшая ранее неоднократно вступала в половые связи.
Таким образом, поисковая деятельность защитника в значительной мере обусловливает эффективность его усилий по доказыванию обстоятельств, свидетельствующих о невиновности или меньшей виновности подзащитного. Тем самым не только обеспечивается назначение уголовного судопроизводства, но и достигается экономия процессуальных средств, применяемых дознавателем, следователем, прокурором и судом.

В условиях построения правового государства особую актуальность приобретают вопросы участия адвоката в административно - юрисдикционном процессе. Как показывает изучение правоприменительной практики, его участие в данном виде административного процесса до настоящего времени является проблематичным, что не может не вызывать определенное беспокойство.
В соответствии с ч. 1 ст. 247 КоАП РСФСР лицо, привлекаемое к административной ответственности, может пользоваться помощью адвоката только при рассмотрении дела об административном правонарушении. В данном случае видится некоторое ущемление прав и законных интересов граждан. Требования правового государства, несомненно, диктуют необходимость внесения изменений в данную правовую норму. В третьем тысячелетии правонарушитель должен иметь реальную возможность официального приглашения адвоката для защиты своих прав с момента административного задержания и до окончания исполнения постановления о привлечении к административной ответственности.
Результаты изучения деятельности органов и должностных лиц административной юрисдикции по данному вопросу не вселяют оптимизма. Дело, по нашему мнению, в несовершенстве некоторых правовых норм пока нет действующего КоАП РСФСР. Как отмечалось ранее, участие адвоката в административно - юрисдикционном процессе ограничено временными рамками - при рассмотрении дел об административных правонарушениях.

В условиях активного роста наркотизма большое значение имеет правильное применение судами и правоохранительными органами законодательства, предусматривающего ответственность за незаконный оборот наркотических средств и психотропных веществ. Под влиянием наркотиков совершается около 10% хищений, 43% краж, 18% грабежей, 2,8% разбоев, 5,6% хулиганских действий, 15% прочих преступлений <*>.
--------------------------------
<*> Миньковский Г.М. Уголовно - правовая борьба с пьянством, алкоголизмом, наркоманией и токсикоманией. М., 1990. С. 8.

Одним из наиболее спорных вопросов в практике рассмотрения таких дел остается вопрос об отграничении незаконного хранения от незаконной перевозки <*>. От решения этого вопроса зависит квалификация действий виновного. В случае признания в его действиях состава незаконного хранения наркотических средств или психотропных веществ в крупном размере содеянное надлежит квалифицировать по ч. 1 ст. 228 УК РФ (если размер наркотиков будет признан небольшим, то состав преступления отсутствует). Если же действия лица составят незаконную перевозку, то они подлежат квалификации по иным частям этой же статьи, предусматривающим более строгое наказание.

Защитник - это лицо, осуществляющее в установленном уголовно - процессуальным законодательством порядке защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых и оказывающее им юридическую помощь при производстве по уголовному делу (ч. 1 ст. 49 УПК). В качестве защитников подозреваемых и обвиняемых допускаются адвокаты (ч. 2 ст. 49 УПК). Это означает, что в досудебном производстве защитником может быть только профессиональный адвокат, отвечающий определенным требованиям.
Защитник допускается к участию в уголовном деле: 1) с момента вынесения постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого при отсутствии других оснований для более раннего вступления адвоката в уголовное дело; 2) с момента возбуждения уголовного дела - в случаях, когда предварительное расследование производится дознавателями на основании ч. 3 ст. 150 УПК РФ, а также при возбуждении уголовных дел частного обвинения путем подачи заявления потерпевшим или его законным представителем на основании ст. 318 УПК; 3) с момента фактического задержания лица, подозреваемого в совершении преступления (ст. ст. 91, 92 УПК), или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу (ст. 100 УПК); 4) с момента объявления лицу, подозреваемому в совершении преступления, постановления о назначении судебно - психиатрической экспертизы; 5) с момента начала осуществления иных мер процессуального принуждения или иных процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, подозреваемого в совершении преступления (ч. 3 ст. 49 УПК).

Появление в нормах арбитражного процессуального законодательства положений о раскрытии доказательств свидетельствует о стремлении усилить гарантии эффективного судебного разбирательства в арбитражных судах. Развитие в указанном направлении соответствует потребностям современного экономического правосудия, которое в настоящее время остро нуждается в изменениях, направленных на обеспечение реальной состязательности судопроизводства. Преобразования, имеющие своей целью создание условий для своевременного рассмотрения дел за счет заблаговременного формирования доказательственной базы в каждом конкретном случае, во многом предопределяют правильность и своевременность рассмотрения дела судом и принятие решения по тем данным, которые сообщены ему тяжущимися.
Эффективная реализация правил о раскрытии доказательств возможна только при обеспечении равенства процессуальных возможностей сторон. Стимулирование их к активности при доказывании оснований своих требований и возражений и одновременное усиление контролирующей функции суда, по нашему мнению, положительным образом отражается на решении задач судопроизводства в арбитражных судах.
Однако препятствием этому нередко служат проблемы практического характера, свидетельствующие о том, что одного лишь признания раскрытия доказательств в качестве процессуальной обязанности недостаточно. Отсутствие единства во взглядах на раскрытие доказательств, его места в структуре судебного доказывания и элементов, входящих в его состав, порождает разные подходы к применению соответствующих норм АПК РФ. Актуальным остается вопрос о конкретных сроках совершения раскрытия доказательств, несмотря на содержащееся в законе предписание о заблаговременности осуществления определенных действий, серьезным препятствием нормальному движению дела является отсутствие надлежащего правового обеспечения обязанности сторон по раскрытию доказательств. В связи с этим возникает потребность в определении условий, при которых невыполнение процессуальной обязанности означало бы риск проигрыша дела. Таким образом, на сегодняшний день требуются теоретическое осмысление и новые законодательные решения, направленные на совершенствование порядка раскрытия доказательств.
Эта мысль подтверждается содержанием международных требований к правосудию по гражданским делам. Так, согласно рекомендациям Комитета министров Совета Европы для выполнения задач обеспечения быстрых и эффективных слушаний предлагается предусмотреть сроки обмена состязательными бумагами <1>. Это позволяло бы стороне реализовать возможность ознакомления со всеми доводами и доказательствами противника до судебного заседания, обсудить их значение, содержание и подлинность, т.е. представить свою позицию по ним в надлежащей форме и заблаговременно, поскольку все это может существенным образом повлиять на решение суда <2>.


Внимания заслуживает предложение разработчиков Модельного кодекса гражданского судопроизводства для государств - участников СНГ о закреплении норм об ответственности за неисполнение процессуальной обязанности в виде конкретных мер материального характера и собственно процессуальных санкций <3>.
--------------------------------
<3> Постановление Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ от 16 июня 2003 г. N 21-6 "О концепции и структуре Модельного кодекса гражданского судопроизводства для государств - участников СНГ". URL: http:// pravo.kulichki.ru/ zak/ megd/ meg00326.htm.

Наличие теоретических и практических проблем, связанных с реализацией существующего сегодня порядка раскрытия доказательств, вызвано в первую очередь недостатком комплексных исследований такого правового явления, как раскрытие доказательств. Помощь в поиске возможных путей решения возникающих вопросов мог бы оказать опыт стран, в праве которых процедура раскрытия доказательств урегулирована давно и применяется весьма успешно. Внимания заслуживает также тенденция сближения правового регулирования в странах англосаксонской правовой семьи, считающейся "родной" для института раскрытия доказательств, и романо-германской правовой семьи, воспринявшей порядок заблаговременного представления доказательств в целях повышения эффективности правосудия.

В своей работе "Ответственность судьи: этическая или дисциплинарная?" М.И. Клеандров, аргументируя необходимость создания организационно-этического механизма привлечения судьи за нарушение (несоблюдение) Кодекса судейской этики, исходит из того, что дисциплинарный проступок "должен быть ограничен рамками непосредственной трудовой деятельности: неисполнение или ненадлежащее исполнение возложенных на работника функциональных обязанностей, причем с субъективной стороны - по вине работника" <1>.
--------------------------------
<1> Клеандров М.И. Ответственность судьи: этическая или дисциплинарная? // Российское правосудие. 2010. N 5.

Понятие дисциплинарной ответственности как исключительно виновного деяния дается во многих современных научных трудах и учебниках по российскому праву <2>. Этой точки зрения придерживаются и подавляющее большинство ученых-правоведов <3>, и в большинстве случаев законодатель.
--------------------------------
<2> См.: Большой юридический словарь / Под ред. А.Я. Сухарева, В.Е. Иркутских. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ИНФРА, 2002. С. 160.
<3> См.: Шарыло Н.П. Большой юридический словарь. М., 2000. С. 160.

Например, в соответствии с п. 1 ст. 57 Федерального закона от 27 июля 2004 г. "О государственной гражданской службе Российской Федерации" должностным проступком признается виновное неисполнение или ненадлежащее исполнение гражданским служащим по его вине возложенных на него должностных обязанностей <4>.
--------------------------------
<4> См.: Собрание законодательства РФ. 2004. N 31. Ст. 3215.

Таким образом, и законодатель, и ученые-юристы понимают под дисциплинарной ответственностью правовые последствия, наступающие за совершение дисциплинарного проступка, которым является только лишь виновное нарушение правил внутреннего трудового распорядка, невыполнение или ненадлежащее выполнение служебных (трудовых) обязанностей.
То есть дисциплинарная ответственность, как родовое понятие, содержит конструктивные признаки любого противоправного проступка: общественную опасность действия (бездействия), совершенного субъектом ответственности, противоправность этого действия и виновность субъекта.
Изложенный выше подход к понятию дисциплинарной ответственности М.И. Клеандров обоснованно считает "общим базовым" для всякой специальной ответственности, в том числе и для дисциплинарной ответственности судей.
Однако этот вывод, по мнению авторов, не может быть экстраполирован на дисциплинарную ответственность судей за нарушение положений Кодекса судейской этики, поскольку любой этический Кодекс по определению формулирует и чисто корпоративные интересы сообщества. Это означает, что квалификационные коллегии судей, которые, по мнению экспертов, не обладают гражданско-правовым интересом, могут преследовать собственные интересы, в том числе и в ходе реализации дисциплинарной ответственности - путем обжалования судебных постановлений, которыми отменяются решения коллегий о привлечении судей к дисциплинарной ответственности <5>.
--------------------------------
<5> См., напр.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 3 декабря 2002 г. N 51-Г02-52 // СПС "Гарант".

Формулировка ст. 12.1 Закона "О статусе судей в Российской Федерации" <6>, согласно которой за совершение дисциплинарного проступка на судью может быть наложено дисциплинарное взыскание не в обязательном порядке, а лишь тогда, когда к такому единому решению последовательно придут сначала наделенный в этой части дискреционными полномочиями инициатор дисциплинарного производства, а затем и квалификационная коллегия или Дисциплинарное судебное присутствие, также переносит сущность материальных и процессуальных оснований дисциплинарной ответственности судей на динамику взаимодействия инициатора производства с квалификационной коллегией и Дисциплинарным судебным присутствием, т.е. на внутрисистемные властные отношения судейской корпорации.
--------------------------------
<6> Закон РФ от 26 июня 1992 г. N 3132-1 "О статусе судей в Российской Федерации" (с изм. от 14 апреля, 24 декабря 1993 г., 21 июня 1995 г., 17 июля 1999 г., 20 июня 2000 г., 15 декабря 2001 г., 22 августа 2004 г., 5 апреля 2005 г., 2 марта, 24 июля 2007 г., 25 декабря 2008 г., 7 мая, 2, 28 июня, 17 июля, 27 сентября, 9, 28 ноября 2009 г., 29 марта, 1 июля 2010 г. // URL: http://www.arbitr.ru/ law/ 143.

Такое перемещение происходит, поскольку ни правовыми нормами, ни корпоративным этическим Кодексом не предусмотрена обязательная реализация материалов о совершении судьей дисциплинарного проступка, что позволяет оставлять недостатки в сфере судопроизводства вообще без рассмотрения и правовой оценки <7>.
--------------------------------
<7> Подробнее о коррупционной компоненте такой правовой техники см.: Головщинский К.И. Диагностика коррупциогенности законодательства / Под ред. Г.А. Сатарова и М.А. Краснова. URL: http:// www.anti-corr.ru/ indem/ 2004diag_cor_zak.htm.

С учетом этого можно прийти к выводу о том, что основания дисциплинарной ответственности судей не совпадают с основаниями родового понятия такой ответственности, так как политические нормы и нормы морали не тождественны правовым нормам; их соблюдение обеспечивается не мерами государственного принуждения, а мерами корпоративного воздействия и отрицательной оценкой органов судейского сообщества, зависящей в том числе от осознания текущих статусных интересов.
В свою очередь, степень осознания субъектами дисциплинарной власти корпоративных интересов судейского сообщества зависит от оценки размера и вектора вреда корпоративным интересам судейского сообщества, который причиняется профессиональной корпорации в ходе дисциплинарного производства безотносительно удовлетворения или отказа в удовлетворении представления. Действительно, в случае подтверждения выдвинутых обвинений авторитет судебной власти умаляется дискредитирующим поведением судьи, совершившим дисциплинарный проступок. При выдвижении безосновательных обвинений в адрес судьи авторитет судебной власти умаляется тем, что инициаторы дисциплинарного производства - председатель суда или орган судейского сообщества сами оказываются опороченными. Компрометация же происходит в двух формах - в зависимости от того, выдвигалось неподтвердившееся обвинение в нарушении закона или норм Кодекса судейской этики.
Первая - в виде юридической констатации отсутствия у председателя суда или органа судейского сообщества способности дать надлежащую оценку правовой ситуации (при неправомерном обвинении судьи в нарушении закона), что подтверждает профессиональную дисквалификацию и деградацию обвинителей.
Вторая форма компрометации качественно понижает общественное мнение о судебной системе и наносит ей тем самым урон в связи с тем, что отказ в удовлетворении выдвинутых обвинений свидетельствует о наличии у стороны, выдвинувшей неподтвердившееся обвинение, искаженных нравственных ориентиров. По сути, это выводит инициаторов такого обвинения из судейского сообщества по причине несоответствия их субъективных интересов истинному смыслу Кодекса судейской этики.
Приведенные выше факторы свидетельствуют, по нашему мнению, о том, что объективная сторона содеянного судьей играет роль не конструктивного признака дисциплинарного проступка, без которого в "классической интерпретации" нет того или иного вида ответственности, а представляет собой повод для проверки гипотезы инициатора дисциплинарного производства о наступлении вредных для корпоративных интересов сообщества последствий принадлежности конкретного судьи к судейскому сообществу.
В связи с этим раскрытие сущности отношений дисциплинарной ответственности судей как характеристики внутрисистемных властных отношений зависит от внутреннего свойства носителей дисциплинарной власти, что позволяет дать определение оснований дисциплинарной ответственности судьи как совокупности правовых норм и норм Кодекса судейской этики, возлагающих на судей обязанности по соблюдению требований законов, а также интересов статусного сообщества, предусматривающих меры дисциплинарной ответственности и процессуальный порядок их применения в случае нарушения указанных предписаний безотносительно вины субъекта.
Если учесть, что процедура дисциплинарного процесса определяется тем самым органом, который одновременно и процедуру устанавливает, и сам формулирует интересы, реализуемые в ходе дисциплинарного процесса, то оказывается, что сущностной характеристикой дисциплинарной ответственности судей в настоящее время является несовпадение целей дисциплинарной ответственности судей с общими целями юридической ответственности. Таким образом, целью института дисциплинарной ответственности судей является решение каждый раз новых социальных задач в интересах статусного судейского сообщества, где поддержание необходимого обществу уровня эффективности судебной системы как гарантии по защите прав и свобод человека является лишь одной из составляющих. Уровень эффективности сам по себе представляет сложную по структуре компоненту, являющуюся переменной величиной <8>.
--------------------------------
<8> Авторы считают, что нахождение уровня эффективности в постоянной динамике концептуально объясняет отсутствие общей части статусного этического Кодекса судей и диспозиций конкретных дисциплинарных проступков.

Из приведенной выше правовой позиции Верховного Суда РФ, признавшего за коллегиями право на обжалование судебных решений, также следует, что независимо от степени соответствия этических норм акта статусного сообщества требованиям закона за их нарушение для судей может наступать ответственность, во всяком случае, до тех пор, пока в законодательстве отсутствуют формулировки диспозиции конкретных дисциплинарных проступков судей <9>.
--------------------------------
<9> Следует отметить, что приведенное суждение неконгруэнтно выводу Конституционного Суда РФ от 28 февраля 2008 г. N 3-П, согласно которому "корпоративные акты судейского сообщества, каковыми являются названные кодексы, формулируя правила поведения судьи, не могут исходить из расширительного истолкования составов дисциплинарных проступков, как они определены Федеральным законом "О статусе судей в Российской Федерации". Соответственно, неисполнение приведенных корпоративных норм само по себе не может служить основанием для досрочного прекращения полномочий судьи, если только при этом им не были совершены действия, которые законом рассматриваются как несовместимые по своему характеру с высоким званием судьи".

Возвращаясь к субъективной стороне дисциплинарного проступка судьи, следует отметить, что если юридическая ответственность, применяемая к конкретному правонарушителю, по мнению ряда авторов, имеет (наряду с охраной общественных отношений) и более узкую цель - наказание виновного, то судью к дисциплинарной ответственности можно привлечь и без установления его вины.
Во многом такая возможность предопределена скудностью правового регулирования дисциплинарной ответственности судей. В частности, в ст. 11 Кодекса судейской этики <10> указано, что на судью за совершение дисциплинарного проступка (нарушение норм Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" и положений этого Кодекса) может быть наложено дисциплинарное взыскание. Далее перечисляются обстоятельства, которые следует учитывать при решении вопроса о мере дисциплинарной ответственности судьи: обстоятельства совершения проступка, ущерб, причиненный авторитету судебной власти и званию судьи, личность судьи, его отношение к совершенному проступку, но без упоминания о субъективном отношении судьи к содеянному.
--------------------------------
<10> URL: http://www.vkks.ru

Статья 12.1 Закона "О статусе судей в Российской Федерации", определяющая, что за "совершение дисциплинарного проступка (нарушение норм настоящего Закона, а также положений Кодекса судейской этики, утверждаемого Всероссийским съездом судей) на судью, за исключением судей Конституционного Суда Российской Федерации, может быть наложено дисциплинарное взыскание", также не связывает наступление дисциплинарной ответственности с виновностью судьи.
Ссылка на вину как конструктивный признак состава дисциплинарного проступка судьи присутствует лишь в Постановлении Конституционного Суда РФ от 28 февраля 2008 г. N 3-П <11>. В этом акте судебный орган конституционного контроля констатировал, что Законы "О статусе судей в Российской Федерации" и "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" не формулируют критерии, по которым квалификационная коллегия судей должна осуществлять выбор того или иного дисциплинарного взыскания. В то же время отмечено, что отсутствие таких критериев не означает возможность избрания меры ответственности произвольно, без оценки тяжести дисциплинарного проступка, степени вины привлекаемого к ответственности лица и других заслуживающих внимания обстоятельств.
--------------------------------
<11> URL: http://www.legis.ru

Однако упоминание о необходимости учета степени вины в том же Постановлении дезавуируется признанием того, что вследствие "большой зависимости результата осуществления правосудия от судейской дискреции разграничение незаконных решений, принятых в результате не связанной с виной ошибки судьи и его неосторожной вины, представляет собой трудновыполнимую задачу".
Вывод резолютивной части судебного решения Конституционного Суда, согласно которому дисциплинарным является проступок, "который порочит честь и достоинство судьи" (какое-либо упоминание о виновности субъекта дисциплинарной ответственности вновь отсутствует), позволяет обосновать практику привлечения судей к дисциплинарной ответственности без установления вины и субъективного отношения к отдельным признакам состава дисциплинарного проступка.
Указание на вину как на обязательный конструктивный признак состава дисциплинарного проступка отсутствует и в аналитических документах ВККС. Например, ВККС в пункте 2.2 "Обобщения практики применения квалификационными коллегиями судей законодательства о привлечении судей к дисциплинарной ответственности за 2002 - 2003 гг." <12>, формулируя основание привлечения судей к дисциплинарной ответственности, прямо указала, что "при рассмотрении вопросов, связанных с наказанием судей за вынесение явно незаконных судебных актов, нет единого понимания того, требуется ли установление умысла судьи на совершение данного проступка".
--------------------------------
<12> Вестник Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации. 2006. N 1 (7). С. 17 - 34.

Судебная практика также не связывает наступление дисциплинарной ответственности с виной судьи. Пленум Верховного Суда Российской Федерации от 31 мая 2007 г. N 27 "О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений квалификационных коллегий судей о привлечении судей судов общей юрисдикции к дисциплинарной ответственности" привел перечень обстоятельств, которые следует принимать во внимание при рассмотрении заявлений об оспаривании решений квалификационных коллегий судей: тяжесть дисциплинарного проступка, степень нарушения прав и законных интересов граждан и организаций, наступившие последствия, данные о профессиональных и моральных качествах судьи.
И хотя перечень является открытым, в прямой постановке виновность лица, совершившего дисциплинарный проступок, в него не включена, так что и Пленумом Верховного Суда РФ вина судьи не связывается напрямую с его дисциплинарной ответственностью.
Примером, подтверждающим отсутствие в конструкции состава дисциплинарного проступка судьи вины, может служить практика прекращения полномочий судей за "необоснованное нарушение процессуальных сроков (волокиту)" <13>.
--------------------------------
<13> См. практику прекращения полномочий судей по подп. 9 п. 1 ст. 14 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" за совершение поступков, позорящих честь и достоинство судьи или умаляющих авторитет судебной власти. URL: http://www.vkks.ru/.

Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 24 августа 1993 г. N 7 в одной из длительное время действовавших редакций разъяснял, что "преднамеренное грубое или систематическое нарушение судьей процессуального закона, повлекшие волокиту при рассмотрении уголовных или гражданских дел и существенно ущемляющие права и законные интересы граждан, следует рассматривать с учетом конкретных обстоятельств как дисциплинарный проступок, за совершение которого может быть наложено дисциплинарное взыскание вплоть до прекращения полномочий судьи (п. 1 ст. 12.1 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации") <14>.
--------------------------------
<14> Исходная редакция Постановления содержала следующую формулировку: "...преднамеренное грубое или систематическое нарушение судьей процессуального закона, повлекшее волокиту при рассмотрении уголовных или гражданских дел и существенно ущемляющее права и законные интересы граждан, следует рассматривать как совершение поступка, позорящего честь и достоинство".

Однако такие разъяснения в отсутствие нормативных документов, устанавливающих предельные величины судебной нагрузки, критерии оперативности рассмотрения и шкалу значимости эксцессов, связанных с длительным нерассмотрением судебных дел <15>, как раз и подтверждают правомерность привлечения к дисциплинарной ответственности судей за вредные последствия, один факт наступления которых расценивается коллегиями как проявление внутренней виновности судьи, т.е. без учета его вины.
--------------------------------
<15> Необходимость законодательного определения взаимосвязи волокиты с нормами судебной нагрузки и градации сопряженных с такой взаимосвязью судебных ошибок давно очевидна судейскому сообществу, в том числе и в связи с проблематикой дисциплинарной ответственности. Еще в итоговых документах VI Всероссийского съезда судей принятие законопроекта "О нормах нагрузки судей" названо в числе приоритетных. Отсутствие нормативной базы для определения нормы нагрузки судьи на фоне активной дисциплинарной практики за волокиту позволяет говорить об объективном вменении по этой категории дисциплинарных дел. См. также: Постановление Совета судей РФ от 20 мая 2010 г. N 259 "О необходимости законодательного урегулирования норм нагрузки судей судов общей юрисдикции, арбитражных судов и работников аппаратов судов".

Следует отметить, что отечественная юридическая наука и практика допускают существование ответственности без вины в гражданско- и конституционно-правовых отношениях.
Так, Конституционный Суд РФ прямо признал существование конституционной ответственности за деяния других субъектов, отметив, что, поскольку Президент РФ в качестве главы государства определяет основные направления внутренней и внешней политики государства, реализация которой возложена на Правительство, этим обусловлена также "конституционная ответственность Президента Российской Федерации за деятельность Правительства Российской Федерации" <16>.
--------------------------------
<16> Постановление Конституционного Суда РФ от 25 апреля 2000 г. N 7-П "По делу о проверке конституционности положения пункта 11 статьи 51 Федерального закона от 24 июня 1999 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" // Российская газета. 2000. 11 мая.

Л.И. Спиридонов считает, что в ряде случаев правовая ответственность может наступать не только вследствие правонарушения, но и при совершении лицом "объективно противоправного деяния". Этим понятием, по мнению Л.И. Спиридонова, обозначают случаи, когда деяние содержит не все признаки, необходимые для квалификации его в качестве правонарушения (отсутствует вина), хотя деяние противоправно и с фактической точки зрения зачастую очень опасно для общества <17>.
--------------------------------
<17> Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учебник. М., 1996. С. 288.

Схожая позиция по определению дисциплинарного проступка судьи как невиновного и необязательно противоправного деяния существует и на постсоветском пространстве. Например, С.В. Подкопаев указывает, что дисциплинарным проступком судьи является "деяние (бездействие), противоречащее положениям Кодекса профессионального поведения, дающее реальное и достаточное основание полагать, что обязанность судьи независимо, честно, беспристрастно выполнять свои профессиональные обязанности нарушена, а также деяние, влекущее устойчивое негативное мнение о его нравственном облике" <18>.
--------------------------------
<18> Подкопаев С.В. Дисциплинарная ответственность судей: Дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 2003.

Изложенное выше подтверждает, что субъективным основанием дисциплинарной ответственности судьи может быть не только вина, но и осознанное субъектом представление о возможных отрицательных дисциплинарных последствиях собственных правомерных действий, т.е. профессиональный риск.


/"Администратор суда", 2011, N 3/

Видение субъективной стороны состава дисциплинарного проступка судьи, рассмотренное в предыдущей публикации, на взгляд авторов, соответствует позиции Конституционного Суда РФ, о толковании ст. 111 Конституции РФ указавшего, что "конституционная ответственность Президента Российской Федерации за деятельность Правительства Российской Федерации" предопределяет роль главы государства в определении персонального состава Правительства, в том числе в выборе кандидатуры и назначении на должность Председателя Правительства России. Президент РФ должен осознавать возможность наступления для самого себя негативных последствий, связанных с риском собственных правомерных действий по формированию Правительства РФ, поскольку он несет ответственность за деятельность Правительства РФ" <1>.
--------------------------------
<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 11.12.1998 N 28-П "По делу о толковании положений части 4 статьи 111 Конституции РФ" // Собрание законодательства РФ. 1998. N 52. Ст. 6447.

Принимая во внимание, что согласно ст. ст. 11, 118 Конституции РФ и ст. 1 Закона "О статусе судей в Российской Федерации" лишь два субъекта являются индивидуальными носителями государственной власти - Президент РФ и судья, профессиональный риск предлагается рассматривать в качестве конструктивного элемента состава дисциплинарного проступка (наряду с виной), характеризующего субъективное отношение судьи к содеянному <2>.
--------------------------------
<2> Следует отметить, что существует и точка зрения, категорически отрицающая наступление ответственности без вины. Так, например, Д.А. Липинский указывает, что такая юридическая конструкция "зло, способное не столько дисциплинировать и укреплять правопорядок, сколько разлагать дисциплину и стимулировать беззаконие, так как если ответственность не зависит от вины, то какой смысл в стремлении соблюдать закон". См.: Липинский Д.А. Формы реализации юридической ответственности. Тольятти, 1999.

При предлагаемом подходе судья, принимая в определенном Конституцией РФ порядке полномочия носителя государственной власти, принимает на себя и юридические последствия даже не действий, а именно событий, повлекших за собой нарушение субъективных интересов судейского сообщества.
Возможность привлечения к дисциплинарной ответственности судьи в отсутствие вины и допустимость реализации собственного гражданско-правового интереса квалификационными коллегиями исключают "противоправность" и "виновность" из обязательных признаков дисциплинарного проступка судьи.
Таким образом, единственным признаком дисциплинарной ответственности судей, совпадающим с аналогичным в структуре родового понятия ответственности, следует считать применение дисциплинарной ответственности к членам организационно оформленного трудового коллектива, при условии надлежащего оформления данной принадлежности <3>. Применительно к судьям это означает, что их полномочия должны быть оформлены надлежащим образом, а принадлежность к судейскому сообществу не должна вызывать сомнений.
--------------------------------
<3> См.: Бахрах Д.Н. Административное право России. М.: НОРМА, 2000. С. 278.

Последующее подтверждение судом правомерности досрочного прекращения полномочий судьи при изложенных выше обстоятельствах безвиновной ответственности свидетельствует о том, что юридическая сущность анализируемого вида ответственности судей не совпадает с признаками родового понятия дисциплинарной ответственности, а представляет собой вариант конституционной ответственности.
Основной довод в пользу такого утверждения является отсутствие в международных рекомендациях и стандартах в сфере правосудия, касающихся дисциплинарной ответственности судей, дисциплинарной санкции в виде досрочного прекращения полномочий судьи в общем перечне дисциплинарных наказаний <4>. При этом, как отражено в Постановлении Конституционного Суда РФ от 28 февраля 2008 г. N 3-П "не исключается и досрочное прекращение полномочий судьи за ненадлежащее поведение" <5>. Однако прекращение полномочий судьи, как это прямо указано в "Рекомендациях", должно быть обусловлено "совершением уголовного правонарушения или серьезным нарушением дисциплинарных норм" <6>, т.е. назначаться такая санкция может в исключительных случаях - когда общественная опасность нарушения судьей дисциплинарных норм достигла степени общественной опасности преступления и перешла в новое качество, выводящее деяния с такими характеристиками за пределы родового понятия собственно дисциплинарной ответственности.
--------------------------------
<4> См.: п. 1 принципа VI Рекомендации N R(94) 12 Комитета министров Совета Европы государствам-членам о независимости, эффективности и роли судей (принята 13 октября 1994 г. Комитетом Министров государств - членов Совета Европы). Recommendation N. R(94) 12 of the Committee of Ministers to member States on independence, efficiency and role of judges // URL: http:// www.coe.int/ t/ e/ legal_affairs/ legal_cooperation/ administrative_ law_ and_ justice/ texts_&_documents/ Conv_Rec_Res/ Recommendation%2894%2912.asp.
<5> URL: http:// www.legis.ru/ misc/ doc/ 5381.
<6> См.: п. п. 2 и 3 принципа VI той же Рекомендации. Там же.

Дополнительными доводами для классификации существующего порядка наложения на судей дисциплинарных взысканий как особого вида конституционной ответственности являются особенности функционирования некоторых взаимосвязанных субинститутов дисциплинарной ответственности судей: распределения между участниками дисциплинарного производства обязанности по доказыванию обстоятельств, существенных для разрешения дела, срока давности и права на защиту.
По сроку давности правовая позиция Верховного Суда РФ сформулирована в решении, вынесенном в порядке надзора по гражданскому делу по жалобе Ш. на решение ВККС от 12 марта 2002 г. <7>. Отменяя по этому делу предшествующие решения и принимая новое решение, Президиум Верховного Суда указал, что Закон РФ "О статусе судей в Российской Федерации" не предусматривает возможность применения норм трудового законодательства при определении порядка применения дисциплинарных взысканий в виде прекращения полномочий, а досрочное прекращение полномочий судьи не является дисциплинарным взысканием в виде увольнения, а поэтому к нему нормы трудового законодательства неприменимы. Провозгласив, что пресекательные сроки привлечения к дисциплинарной ответственности по Трудовому кодексу на судей не распространяются, Президиум Верховного Суда РФ не установил правовых критериев для решения вопроса о действии норм дисциплинарной ответственности судей во времени. Умолчание о столь существенных для правильного разрешения дисциплинарных дел ориентирах дает основания предполагать, что конституционный принцип равенства может быть нарушен практикой, поскольку в процессе правоприменительной деятельности до настоящего времени не выявлены разумные причины, в силу которых законодатель отдал предпочтение недифференцированному сроку давности <8>.
--------------------------------
<7> См.: Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. по делу N 241пв02 // URL: http://www.lawmix.ru/jude/7800.
<8> См. об этом: Люкина О.В. Дисциплинарная ответственность судей // Российский судья. 2009. N 5. С. 44 - 46.

Отсутствие в правовом регулировании дисциплинарной ответственности судей срока давности применительно ко времени обнаружения проступка и ко дню его совершения позволяет не только вменять носителю государственной власти в ответственность отдаленные во времени от дисциплинарного проступка последствия, но и производить переоценку инициаторами дисциплинарного производства после смены персоналий предшествующих правовых позиций инициаторов дисциплинарного производства по достоверно известным предшественникам дисциплинарным вопросам. Последнее также означает возможность произвольного субъективного изменения внутрикорпоративных требований статусного сообщества с наделением их обратной силой, что само по себе является доказательством конституционной сущности рассматриваемого института ответственности судей.
Вряд ли требует доказательств то, что реализованная инициатором дисциплинарного производства возможность в любой момент, независимо от срока обнаружения дисциплинарного проступка, срока совершения такого проступка и правовой позиции своего предшественника возбудить дисциплинарное производство противоречит норме ч. 2 ст. 9 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" об особой защите судьи, и является свидетельством того, что внутрисистемные властные отношения судейской корпорации, сами будучи предметом правового регулирования, приобрели на нынешнем этапе развития российской государственности новое качество и стали самостоятельным фактором такого регулирования.
Другие выявленные судебной практикой особенности процедуры привлечения судей к дисциплинарной ответственности, подтверждающие конституционную сущность этого института, вероятно, могут свидетельствовать и об институциональном неравенстве сторон дисциплинарного производства, игнорировании некоторых общепризнанных мировым сообществом принципов права - в том числе и права на защиту, что еще раз подтверждает несовпадение юридической сущности дисциплинарной ответственности судей с признаками родового понятия этого вида ответственности.
Так, согласно п. 4 ст. 28 Положения о порядке работы квалификационных коллегий судей, обязанность доказывания совершения судьей дисциплинарного проступка, влекущего дисциплинарную ответственность, возлагается на лицо, подписавшее представление либо обращение, или на его представителя, действующего на основании доверенности. В этой части формальное равенство сторон дисциплинарного производства обеспечивается правом судьи, в отношении которого рассматривается представление или обращение о привлечении к ответственности иметь по своему делу представителя (ст. 3 Положения).
Однако правовая сущность права на представительство судьи, в отношении которого инициировано дисциплинарное производство, и такого же права инициатора неравнозначны.
Судебная практика и практика работы квалификационных коллегий не усматривают нарушения в том, что председатели судов, наделяя своих представителей полномочиями участия в рассмотрении дисциплинарных представлений, тем самым доверяют им часть (дисциплинарную компоненту) своих полученных в конституционно-правовом порядке полномочий носителя государственной власти.
Между тем специфика правового статуса носителей судебной власти состоит в том, что свои полномочия они исполняют непосредственно, самостоятельно и передоверять их кому-либо права не имеют. Следовательно, передоверие инициатором дисциплинарного производства части своих полученных в конституционно-правовом порядке полномочий под действие норм законодательства, регулирующего отношения доверителя и доверенного лица, в полном объеме не подпадают.
Оставлена без правового интереса и коллизия между запретом для судей быть представителями и тем, что именно судьи, как правило, осуществляют представительство инициаторов дисциплинарного производства <9>.
--------------------------------
<9> Судья согласно пп. 6 п. 3 ст. 3 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" не вправе быть поверенным или представителем (кроме случаев законного представительства) по делам физических или юридических лиц.

По мнению квалификационных коллегий, не является препятствием и то, что представительство может осуществляться субъектами, в отношении которых председатель суда обладает рядом властных полномочий: инициацией дисциплинарного производства, определением размера дополнительных выплат, в том числе из фонда экономии оплаты труда. Объем такой власти председателей "в отношении судей, приписанных к соответствующему суду, особенно в вопросах назначения на должность, повышения в должности и отстранения от должности..." О.В. Макарова оценивает как "значительный". Кроме того, она считает, что "от председателя суда во многом зависит материальное благополучие, а также качество социальных гарантий судьи. И эта зависимость заложена в действующем законодательстве" <10>.
--------------------------------
<10> Макарова О.В. Некоторые проблемы укрепления гарантий независимости судей // Журнал российского права. 2008. N 5.

Последнее обстоятельство требует правового решения противоречия между презюмируемым публичным интересом инициатора дисциплинарного производства и тем, что и его личный доход может зависеть от реализации подготовленных им представлений о привлечении к дисциплинарной ответственности, так как указанный фонд экономии увеличивается при досрочном прекращении полномочий судьи руководимого им суда.
В отличие от инициатора дисциплинарного производства и его представителя, обвиненный судья за свой счет оплачивает все имеющие публичный интерес расходы по защите себя как носителя государственной власти (оплата представителя, транспортные расходы по прибытию к месту проведения заседания ККС, проживание в гостинице и т.д.). Также за свой счет судья снимает копии с документов дисциплинарного производства (оплата копирования документов инициаторами производства не предусмотрена). Причем действующий порядок рассмотрения дисциплинарных дел не предусматривает возврат судье понесенных им расходов, даже в случае отказа в удовлетворении представления о привлечении его к дисциплинарной ответственности или отзыва этого документа.
В то же время судебная практика идет и по пути немотивированного принятия кассационных жалоб квалификационных коллегий без оплаты государственной пошлины в случае обжалования ими судебных постановлений об отмене решений коллегий о привлечении к ответственности, т.е. при реализации этими органами судейского сообщества собственных интересов.
Следует также учитывать, что действующее законодательство возлагает на судью, в отношении которого начато дисциплинарное производство, дополнительную нагрузку по защите публичных интересов, не устанавливая каких-либо санкций для инициатора производства ни в случаях отказа квалификационных коллегий в привлечении к ответственности, ни в случае отзыва публично выдвинутого обвинения, ни в случае оправдания обвиненного судьи.
При этом нормы права не освобождают обвиненного индивидуального носителя государственной власти от обязанности безупречного исполнения его непосредственных судейских обязанностей по рассмотрению дел на период такого производства, но обязывают обвиненного судью за свой счет опровергать обвинения другого судьи, поддержание которых финансово обеспечено из государственных средств. Судебная же нагрузка устанавливается председателем, который может одновременно являться инициатором дисциплинарного производства, и который имеет право увеличивать нагрузку на судью в ходе дисциплинарного производства, затрудняя тем самым защиту судьей публичных интересов.
Между тем ст. 2 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" провозглашает единство статуса судей, согласно которому все судьи в Российской Федерации обладают единым статусом, а независимость судьи на основании ч. 2 ст. 9 того же Закона гарантируется особой защитой государства <11>.
--------------------------------
<11> Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. N 30. Ст. 1792.

Особую важность защита судей государством приобретает с учетом того, что к дисциплинарной ответственности судья привлекается на основании обвинения, публично выдвинутого (в подавляющем большинстве случаев) председателем суда, обладающим единым с ним статусом и обязанным выполнять добровольно принятые на себя ограничения. В это число входят и ограничения, установленные п. 2 ст. 3 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации", предусматривающие, что судья "при исполнении своих полномочий... должен избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти, достоинство судьи или вызвать сомнение в его объективности, справедливости и беспристрастности".
Суждение о том, что на председателей судов возлагается повышенная ответственность за выполнение ими профессиональных обязанностей, соблюдение законов и правил судейской этики, в том числе и при выдвижении обвинений в совершении дисциплинарных проступков, полностью соответствует Постановлениям Конституционного Суда РФ от 28 февраля 2008 г. N 3-П <12>, от 7 марта 1996 г. N 6-П <13> и от 19 февраля 2002 г. N 5-П <14>.
--------------------------------
<12> Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 28 февраля 2008 г. N 3-П "По делу о проверке конституционности ряда положений статей 6.1 и 12.1 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" и статей 21, 22 и 26 Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" в связи с жалобами граждан Г.Н. Белюсовой, Г.И. Зиминой, Х.Б. Саркитова, С.В. Семак и А.А. Филатовой".
<13> Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 7 марта 1996 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 16 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" в связи с жалобами граждан Р.И. Мухаметшина и А.В. Барбаша" // Российская газета. 19.03.1996.
<14> Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 19 февраля 2002 г. N 5-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений статьи 15 Закона Российской Федерации от 26 июня 1992 г. "О статусе судей в Российской Федерации", статьи 2 Федерального закона от 21 июня 1995 года "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" и части первой статьи 7 Федерального закона от 10 января 1996 года "О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппаратов судов Российской Федерации" в связи с жалобами ряда граждан - судей и судей в отставке".

Повышенная ответственность лиц, имеющих право выдвигать такие обвинения, объясняется тем, что публичные обвинения в адрес носителя судебной власти наносят этой власти ущерб безотносительно дальнейшего подтверждения таких суждений <15>. Именно поэтому защита судьи, обвиненного в совершении дисциплинарного проступка, является не его частным делом, а имеет публичный интерес и должна финансироваться исходя из принципа процессуального равенства - на паритетных началах с инициатором дисциплинарного производства.
--------------------------------
<15> См. об этом: Люкина О.В. Дисциплинарная ответственность судей в Российской Федерации; Старилов Ю.Н. Судебная власть как "ум, честь и совесть" государственной власти: о некоторых достижениях, проблемах и неудачах современного этапа реформы судебной власти // Юридические записки. Государственная власть в России. Проблемы осуществления и развития (Вып. 17). Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 2004. С. 206 - 247.

Необходимость соблюдения принципа равенства сторон в совокупности с отсутствием ответных санкций к инициаторам в случае необоснованного обвинения ставит на повестку дня вопрос необходимости устранения безосновательных обвинений, умаляющих авторитет государственной власти.
Достигнуть этого можно только с учетом требований антикоррупционного законодательства и специфики ныне существующих несовпадений между юридической формой судебной власти как нейтрального, незаинтересованного в исходе дела арбитра и исключительно обвинительным содержанием дисциплинарных прав профессионального административно-властного аппарата судебной системы, обязательная ответственность которого в связи с выдвижением необоснованных дисциплинарных обвинений законом не предусмотрена <16>.
--------------------------------
<16> Масштабы влияния дискреционных полномочий председателей судов на структуру и динамику дисциплинарной ответственности судей наглядно проиллюстрированы председателем Высшей квалификационной коллегии судей РФ В.В. Кузнецовым, заявившим, что за межсъездовский период (декабрь 2004 г. - декабрь 2008 г.) квалификационные коллегии судей отказали в привлечении к дисциплинарной ответственности по 445 представлениям и обращениям // URL: http:// www.vkks.ru/ second.php? columnValue=6. Поскольку за тот же период 1514 судей были привлечены к дисциплинарной ответственности, то оказывается, что больше чем пятая часть от общего количества рассмотренных квалификационными коллегиями представлений и обращений о привлечении к дисциплинарной ответственности не находят своего подтверждения. Указанное количество отказов в удовлетворении выдвинутых против судей обвинений является доказательством существования еще не осмысленного правового феномена неправомерной инициации процедуры дисциплинарной ответственности судей.

Нейтрализация безосновательных обвинений, исходя из конституционного принципа независимости судей и единства их статуса, может быть достигнута внедрением правового механизма автоматического привлечения к дисциплинарной ответственности лица, необоснованно инициировавшего процедуру дисциплинарного производства или выдвинувшего неподтвердившееся (в том числе и частично не подтвердившееся) в последующем обвинение.
Очевидно, что нравственная ответственность органа судейского сообщества, выдвинувшего необоснованное обвинение, также весьма высока, в связи с чем при отказе в удовлетворении обращения о привлечении к дисциплинарной ответственности полномочия этого органа судейского сообщества подлежат досрочному прекращению.
При этом следует презюмировать виновность субъекта, выдвинувшего обвинение, которое в последующем не подтвердилось, поскольку законодатель аккумулировал у инициаторов выдвижения обвинения столь объемные и разносторонние дискреционные дисциплинарные полномочия, что одно их обладание по определению исключает невиновную ошибку.
Предложенные меры распространяются и на случаи отзыва представлений и обращений о привлечении к ответственности, поскольку практика безнаказанного отзыва публично выдвинутых обвинений в адрес государственной власти не соответствует, как это было проиллюстрировано выше, конституционному принципу равенства всех перед законом и судом.
Готовность инициаторов выдвижения обвинения реализовывать предложенные ими симметричные дисциплинарные меры в отношении самих себя в случае неподтверждения выдвинутого ими обвинения повысила бы их морально-нравственный статус в глазах всего судейского сообщества, способствовала бы постоянному осознанию границ собственной компетенции и сформировала бы антикоррупционную доминанту в этическом кодексе статусного сообщества.
Таким образом, кумуляция конституционно-правовых, морально-нравственных и гражданско-правовых коллизий и пробелов процедуры привлечения судей к дисциплинарной ответственности представляет в своей совокупности сложную компоненту, ликвидировать которую возможно в рамках существующей правовой парадигмы - при законодательном закреплении приведенных выше предложений и, кроме того, при замене ныне существующего дисциплинарного производства в части досрочного прекращения полномочий на импичмент судей как процедуру именно конституционной ответственности.
Авторы полагают, что предложенный подход дает рациональный ответ на вопросы, которые заставили Председателя Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькина признать, что "установленные сегодня в законодательстве основания привлечения судьи к дисциплинарной ответственности в том толковании, как они понимаются в правоприменительной практике, позволяют применить санкции практически к любому судье" <17>.